Питерское издательство "Геликон Плюс" сделало мне подарок на Новый Год: моя книжка вышла несколько раньше ожидаемого мною срока и уже поступила в продажу (исключительно, как по мне, дешевую :-) в онлайн-магазине издательства. Сам я книги еще в руках не держал, но планирую в ближайшие недели. Естественно, сегодняшний вариант благоприятен сугубо для россиян и жителей ближнего зарубежья, пересылки в дальнее очень дороги. Под шумок издательство выставило в продажу совсем уж по цене кошачьего корма две мои предыдущие книжки, существующие, правда, в очень ограниченных количествах.
Взлететь бы... Но лететь - куда? Хоть ближе звёзды, но всюду лишь скопленья льда и мёртвый воздух. Мне говорят: «Лети, лети!» то льстец, то льстица... Мне говорят, что я почти, почти как птица. Но что мне в том? Пусты слова до неприличья. У птеродактилей права всё те же, птичьи. Душа не склонна к мятежу. Что делать, если взамен полёта я сижу с бокалом в кресле? Хоть птица, но навряд ли я быстрей пингвина. In vino veritas, друзья. Ей-ей, in vino. С вопросом о добре и зле, прошу - отстаньте...
«Мерло», «Мерло» по всей земле, «Мальбек» и «Кьянти».
«Плюс три» не отличить от «минус три» - прост в январе подбор репертуара. Горят гриппозным жаром фонари над ветреным изгибом тротуара. Едва начавшись, день идет ко дну в пределах чёрно-белого контраста. И снегодождь вплетает седину в тугие косы серого пространства. Династия довольно грустных Мин цветёт вокруг тебя, январский пленник. Допей глинтвейн и дров подбрось в камин. Устройся в кресле с книгой на коленях... И слов прекрасных воскурив гашиш, печаль воображением ломая, ты счастье, может быть, себе внушишь, разбавив свой январь дыханьем мая.
Мадам! Когда мы встретимся опять, коль в этом нам поможет Божья воля, на пару предлагаю нам принять немаленькую дозу алкоголя. Любви у нас не вышло. Ну и что? Зато есть водка, пиво, мыслей живость... Мы выпьем сто. И сто. И снова сто - за всё, что не сбылось и не сложилось. Смахнув с ресниц случайную слезу, от грустных мыслей не впадая в кому, я свой последний тост произнесу, придуманный по случаю такому; и, собственной довольный глубиной, скажу я незатёртыми словами: «За наше негулянье под луной! За солнце не у нас над головами!». Слова растают в воздухе, как дым, и канут, как кирпич на дно колодца...
Мне нравится, что можно быть смешным. И мне всё чаще это удаётся.
Жратвою полнится посуда, гирлянд серебряные нити... Вы, как обычно, ждёте чуда? Ну что ж, не возражаю. Ждите. Всё будет глупо и смешливо, как в фильмах с комиссаром Жювом. Близка мне предсказаний нива, и я охотно предскажу вам, как будет двадцать тостов кряду, и вдоволь мяса, водки, хлебца, как будут танцы до упаду под Нюшу, "Серебро" и Лепса, как, изогнувшись страшным креном (пускай здесь речь не о вагоне), зальёт вам водянистым хреном соседка брюки от "Бриони", как будет ночь лететь порошей, похожею на пыль столетий, как будет пьяный дядя Гоша блевать, закрывшись в туалете, как будет приставать к вам Света, по сути, на глазах у мужа, не знающая этикета и нижнего белья к тому же. И будет ночь. А утром рано очнувшись, скажете некстати: "Как больно, милая, как странно заснуть лицом в мясном салате..."
Такой прогноз смешон и страшен, да я б и сам полы им вытер, но он извечен. Как Лукашин, по пьяни улетевший в Питер.
Как славно - содержать в порядке дом, не увлекаться водкой с колбасою, немалым быть отмеченным умом, при этом отличаясь и красою, испытывать живейший интерес к проблемам африканского ликбеза... Как дивно быть богатым, словно Крез, и милосердным, будто мать Тереза, нести всегда с собой благую весть, леча людские скорби и печали...
Как важно, черт возьми, и рыбку съесть, и сесть туда, где по тебе скучали.
Две путаны, Оля с Аней, бомжевали целый год и на Тихом oкеане свой окончили поход.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~
И вяло плетется из Берна в Давос лошадка, везущая хворосту воз.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Сижу за решеткой в темнице сырой... Не балуюсь водкой, лечу геморрой.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~
КладбИще. Могилка. Ограда. Сырая землица. Тоска. Кудрявая, что ж ты не рада веселому пенью гудка?!
~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Я недавно был бароном, королём, Наполеоном... Нездоровому мужчине что поставите в вину?! А назавтра буду разом кораблём и водолазом, сам себя найду в пучине, если часом затону.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Во глубине сибирских руд есть в графском парке черный пруд.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Бывает, выйдешь на дорогу, посмотришь в радостную высь и снова обратишься к Богу, и вновь услышишь: "Отъебись!"
~~~~~~~~~~~~~~~~~~
И немного о январской любви:
Гляжу - поднимается медленно в гору (что редкость в студеную зимнюю пору)...
Не так давно автора этих строк поместили в сетевой пантеон иронической поэзии. И хотя его рейтинг там заметно уступает рейтингу таких малоизвестных коллег, как Игорь Иртеньев, Саша Черный, Владимир Вишневский и Феликс Кривин, автор всё же не теряет надежды. И продолжает в том же духе.
Как много девушек хороших! - намного больше, чем ребят. Как много девушек, поросших густою шерсткою до пят. Их вес никак не меньше тонны, от них ломаются весы, у них густые баритоны, у них нарядные усы. Они нордического нрава, им безразличны зеркала, они владеют хуком справа и хлещут водку из горла. Коня - в Нью-Йорке, и Тамбове, и в глубине сибирских руд - они не только остановят, они живьем его сожрут. Они сильнее блока НАТО; что им любой подобный блок?! В их лексиконе, кроме мата - пять междометий и предлог. Им небеса - в размер овчинок. Мощна их поступь. Норов - крут.
И нежных женственных мужчинок они в мужья себе берут.
